Интервью с Екатериной Дмитриевной Донской

Сегодня я отправилась по хорошо знакомому мне адресу: шоссе Энтузиастов, 62 в Центр эндохирургии и литотрипсии.

Я выучила этот адрес в прошлом году, несколько раз приезжая к Галине Дмитриевне Константиновой. Но на сей раз в ЦЭЛТ меня привело интервью с Екатериной Дмитриевной Донской.

Лестно о Екатерине Дмитриевне как о специалисте отзывалась не только Галина Дмитриевна Константинова, но и многие из моих собеседников - флебологов.

Интересно, что на мою просьбу рассказать о себе Екатерина Дмитриевна сначала  ответила:

«Я не могу о себе рассказывать. Ничего особенного нет в моей карьере. И вообще, я как раз подумала, что я человек такой, что я, в принципе, никогда ничего не добивалась. Я, наверное, человек, который плывет по течению. Я не борец».

И только после того как я проявила настойчивость, Екатерина Дмитриевна продолжила:

«Я до шестого курса не собиралась быть хирургом вообще в принципе. Я никогда не изучала,  никогда не подходила серьёзно к этой специальности. Всегда конфликтовала почему-то с хирургами-преподавателями, говоря, что мне это никогда не пригодится. И это было вплоть до шестого курса. И ещё со второго курса я мечтала быть гинекологом, именно акушером-гинекологом. Занималась в научном кружке студенческом, у меня была своя работа по тазовому предлежанию, дежурила в роддоме, мне это всё страшно нравилось. Пока где-то на шестом курсе не началось распределение…»

Как обычно, интервью будет публиковаться по мере готовности.

Елена С.

28 марта 2008 г.

     Интервью с Екатериной Дмитриевной Донской  состоялось 28 марта 2008 года. Когда я приехала в ЦЭЛТ и заглянула в 204 кабинет, то увидела, что помимо Екатерины Дмитриевны там находится курсант Вячеслав, который пришел в ЦЭЛТ на тематическое усовершенствование по флебологии. Он окончил факультет фундаментальной медицины Мордовского университета, а сейчас работает хирургом в поликлинике МГУ им. Ломоносова. Я, пока Екатерина Дмитриевна то и дело  уходила из кабинета,   задавала ему вопросы, признаться,  несколько провокационные.

Елена С.: (обращаясь к курсанту) Мне доводилось слышать, что флебология ничего особенного собой не представляет, и любой студент 5 курса обязан, умеет делать флебологические операции.

Курсант: Я считаю, что это мнение ошибочное.

Елена С.: Ошибочное?

Екатерина Донская: Флебологическая операция – флебэктомия имеется в виду? Ну, конечно, по своей сути операция не сложная. Но дело в том, что флебология – это же, в общем, творческий процесс. Потому что венозная система – она очень вариабельна, и очень мало похожих друг на друга людей с варикозной болезнью. Поэтому подход всегда творческий.

Елена С.: Считается, что флебологией занимаются все, кому деньги нужны, и ничего сложного в ней нет.

Курсант: Не все. Я не задумываюсь о достижении коммерческих целей.

Елена С.: А какой у вас стаж работы?

 Курсант: Если взять хирургом, то 9 месяцев. А, если с учетом интернатуры, то 1год и 9 месяцев.

Елена С.: Значит, только-только со студенческой скамьи...

Курсант: Институт в 2006 году окончил. МГУ им. Огарёва [Мордовский государственный университет].

Я очень долго поступал, в течение полугода, мне не хватило одного балла. Меня зачислили на вечернее отделение, но на вечернем я учиться не хотел, посещал полгода занятия, и потом меня зачислили на дневное отделение.

Екатерина Донская: Вот я вот долго поступала! Я на третий поступила. (Уходит в перевязочную).

Елена С.: (курсанту) И что приходится в поликлинике делать?

Курсант: Всё. У студентов в основном такие травмы: упали, поскользнулись, подрались, избили, бородавки, папилломы…

Елена С.: Хирург, если он ведёт только поликлинический приём, он ведь теряет какие-то навыки?

Курсант: Дело в том,  что во время учебы я три с половиной года ходил в стационар. А в Москве  это очень большая проблема. Здесь очень большая проблема устроиться в стационар. Поэтому драгоценные навыки они уходят.

Елена С.: Да? А почему трудно устроиться в стационар? Ведь зарплата у хирурга небольшая. Я думала, что, наоборот, в Москве полно вакансий в муниципальных больницах! Неужели в муниципальную больницу устроиться хирургом тяжело?

Курсант: Очень тяжело…

Елена С.: Вона как! А все жалуются, стонут…

Курсант: Очень тяжело устроиться, очень и очень…

Елена С.: Видимо, в Москве слишком много мединститутов.

Курсант: Только 30% обучающихся медицине остаются медиками, остальные уходят.

Елена С.:  В фармпредставители?

Курсант: Да. В принципе-то, у них все условия для работы. Транспорт дают, всё оплачивается…

Елена С.: А почему вы не пошли в фармпредставители?

Курсант: Потому что это не активная работа, а я люблю активную работу.

Елена С.: Как же не активная. Вы приходите, вам нужно «впарить» какие-то препараты.

Курсант: Разве это активная работа – проехаться людям по ушам и уйти? Это не активно, а вот когда работают творчески, ночью около операционного стола…    Одно дело говорить: «Я хочу быть хирургом, а другое дело стать им». Хирург, как сложившаяся личность, получается по истечении лет 10.

Елена С.: А почему вы в медицину пошли? Генетические причины есть?

Курсант: Генетические - есть, но родители были против этого.

Елена С.: Родители - врачи?

Курсант: Отец 25 лет проработал хирургом. Родители были против. А я всё-таки пошел и нисколько не разочаровался. Конечно, в течение последних 7 месяцев происходит небольшой застой, но… 

Елена С.: Зарплата маленькая. В стационар вас не берут. Зачем вы пошли в эту хирургию? Пошли бы в фармпредставители. Ну, что вы там сидите в поликлинике бородавки удаляете!

Курсант: Секундочку, вы приводите сразу частности – бородавки.

Елена С.: Вы же сами перечислили: бородавки, травмы, драки. Ну, сколько лет вам будет интересно, удалять бородавки? А фармпредставителем быть – это ж очень интересно! Приехал и из ничего сделал деньги.

Курсант: Должны быть цели.

Елена С.: Цель – деньги заработать.

Курсант: Когда разговор идет о поставленных целях, деньги не первостепенное значение имеют.

Елена С.: А на что ж вы жить будете? У вас есть семья?

Курсант: Семьи нет.

Елена С.: А будет у вас семья, детей кормить нужно. Деньги нужны человеку... Фармпредставитель приехал, поговорил с одним, поговорил с другим - никаких волнений. Хирург сделал операцию, ещё беспокоиться нужно, как там, всё ли в порядке будет? Зачем вам эти переживания?

Курсант: Переживания. Люди ведь разные есть, которые спокойный образ жизни ведут, а есть люди, которым результат от своей работы важен.

Елена С.: Много денег – хороший результат!

Курсант: Вас послушаешь, у вас всё сводится к деньгам.

Елена С.: (смеётся) Конечно!

Курсант: В хирургии не всё должно сводиться к деньгам. Вот мой отец проработал 25 лет, он ни разу не подумал про деньги.

Екатерина Донская: Кто ни разу не подумал про деньги?

Курсант: Мой отец, на данный момент он проработал 26 лет.

Екатерина Донская: Он доктор?

Курсант: Хирург. И он ни разу не подумал про какие-то там денежные привилегии или что…

Екатерина Донская: Нет, про деньги приходится думать. Как же не думать в наше время про деньги? Но дело в том, что надо как-то себя…

Мы, например, себя с Галиной Дмитриевной [Константиновой] никак не можем себя перестроить. Как-то пациент за нами бегал. Бегал за нами, бегал и говорит: «Сколько я могу за вами бегать?». А мы от него прячемся.

Потому что у нас ощущение такое, что человек всё-таки в кассу заплатил, значит, заплатил. У нас предрассудки какие-то: а вдруг,  что-то с ним случится. Вот мы сейчас возьмём, вроде руки нагрели на нём, получается. А у него случится осложнение, не дай Бог. Нас Бог покарает. Ой!

Елена С.: Екатерина Дмитриевна, почти год я к вам ехала. Всё дела какие-то мешали. Помните, я первый раз в ЦЭЛТ к Галине Дмитриевне приехала в связи с пресловутым рейтингом флебологов. Тогда мы с вами и познакомились.

Вы в московской флебологии персона довольно известная.  В том смысле, что многие из моих собеседников - флебологов рекомендовали вас так: надёжный, серьёзный, знающий специалист, к которому пациент может смело обращаться. Я тут недавно записалась в Центральную Научную Медицинскую Библиотеку, поэтому знаю,  что у вас, Екатерина Дмитриевна, достаточно много статей.

Расскажите о себе. Как складывалась ваша карьера?

Екатерина Донская: Ой! Я не могу о себе рассказывать. Ничего особенного нет в моей карьере. И вообще, я как раз подумала, что я человек такой, что я, в принципе, никогда ничего не добивалась. Я, наверное, человек, который плывет по течению. Я, может быть, человек, у которого всё как-то складывалось. Но я, именно, человек, который плывёт по течению. Я не борец.

Елена С.: На мой взгляд, бороться тоже можно по-разному. Можно бороться, преодолевая свой характер, какие-то свои недостатки, привычки.

А можно кого-то хватать за горло, отнимать и так далее. У всех разные приёмы борьбы.

Я так понимаю, что окончили вы РГМУ?

Екатерина Донская: Да.

Елена С.: И потом сразу начали работать в коммерческой медицине?

Екатерина Донская: Нет, конечно, нет.

Елена С.: А как тогда у вас складывалось? Расскажите.

Екатерина Донская: Складывалось, конечно, всё очень интересно…

Я до шестого курса не собиралась быть хирургом вообще в принципе. Я никогда не изучала,  никогда не подходила серьёзно к этой специальности. Всегда конфликтовала почему-то с хирургами-преподавателями, говоря, что мне это никогда не пригодится. И это было вплоть до шестого курса. И ещё со второго курса я мечтала быть гинекологом, именно акушером-гинекологом, в роддоме работать. Занималась в научном кружке студенческом, у меня была своя работа по тазовому предлежанию.

Я дежурила в роддоме, мне это всё страшно нравилось. Пока где-то на шестом курсе не началось распределение…

А в то время, я не знаю,  может быть, и сейчас тоже, очень сложно было попасть распределиться в акушерство и гинекологию. Там, куда я ходила дежурить - это была Зиловская больница - там кафедра не наша была, а кафедра РУДНа, и там остаться мне было сложно.

Правда, там не было акушерства, там была гинекология, но я уже и гинекологией тоже увлеклась. Мне, вроде бы, предложили интернатуру именно городскую, но для этого тоже нужны были какие-то документы о моём последующем трудоустройстве. В общем, были свои сложности.

И вот началось распределение. Я на него не хожу, потому что мне страшно: сейчас меня распределят в терапию, и это будет конец вообще моей жизни. Потому что терапия для меня казалась всегда очень такой…какой-то, я даже не знаю  ну, в общем, не интересной.

Терапия мне никогда не нравилась. Последним циклом у нас тогда на шестом курсе был цикл хирургии в 31 больнице, и вроде они там набирали интернов. Я подумала, что, ну, если уж не в акушерство и гинекологию, так лучше пусть в хирургию, только не в терапию, ни в коем случае не в терапию. Я уже участвовала в операциях.

Елена С.: То есть, хирургия была побегом от терапии!

Екатерина Донская: Да, да. Я ещё тогда считала, что ничего страшного. Мне казалось, что очень хорошо. Я тогда не переставала мечтать об акушерстве с гинекологией и подумала, что очень было бы неплохо пройти именно хирургическую специальность. Потому что в принципе я собиралась быть оперирующим гинекологом и думала, что хирургия мне не повредит, а наоборот даже поможет. Вот, ну а когда я попала в хирургию, я очень увлеклась ею, и подумала: «Ну, надо же, какая интересная специальность! Почему я раньше так о ней думала?»

Елена С.: Это уже было в интернатуре?

Екатерина Донская: Да, в интернатуре. В хирургии есть, конечно, бОльшее разнообразие по сравнению с гинекологией. И хирургия меня очень даже привлекла. Я всю интернатуру ещё думала, оставаться мне в хирургии или куда-нибудь в  акушерство и гинекологию двигаться?

Закончилась моя интернатура. Нужно было думать о последующем месте работы. Я утвердила себя в том, что  всё-таки я выбираю хирургию, Прошло какое-то время, нужно было работать, я устроилась в обычную поликлинику. Ну не  в обычную. Это был консультативно-диагностический центр №1. Он был один из первых консультативно-диагностических центров Москвы. Но я была обычным хирургом поликлиническим общим и параллельно я ходила дежурить в 31 больницу.

Не устраивалась туда работать, просто ходила дежурить со своими преподавателями, со своими коллегами. Вот ходила-ходила и параллельно, конечно же, я искала работу настоящего хирурга. Настоящего! Мне казалось, что хирург…

Елена С.: Извините, что я вас перебиваю. А вас не пугала эта специальность? Я знаю, существует мнение, что «большая» хирургия – не женское дело.

Екатерина Донская: Знаете, это сейчас я понимаю. А тогда, в тот момент, конечно, по молодости наоборот казалось, что по локоть в крови должен быть хирург. (Смеётся). Вот тогда ты будешь настоящим хирургом и тогда ты действительно делаешь какие-то вещи, которые спасают людей, а вот не просто так.

По тому времени, конечно,  да, безусловно, и ночные дежурства все эти бессонные…  Может быть, где-то какая-то доля романтики в них. По молодости казалось, что всё это не так сложно.

А сейчас, конечно, я понимаю, что в целом судьба очень благосклонно ко мне отнеслась: я встретила Галину Дмитриевну, ушла во флебологию. Я считаю, что флебология - это чисто женская такая специальность, Хирург – флеболог – это чисто женская специальность.

Елена С.: То есть, здесь нет сложностей, свойственных большой хирургии?

Екатерина Донская: Конечно. Нет.

Елена С.: То есть во флебологии работать легче?

Екатерина Донская: Легче.

Елена С.: А что было дальше?

Екатерина Донская: Дальше всё складывалось так.

Я ходила в какие-то новые открывающиеся больницы, искала место. Как раз только что была построена больница Академии наук. Несколько раз я туда приходила, они со мной беседовали.

Главный врач мне говорил: «Посмотри на себя. Ну, какой из тебя хирург? Ну, посмотри на себя! Ну, что ты?

Давай я тебя сделаю заведующей отделением переливания крови. Это же близкая к хирургии специальность».

Я отвечаю: «Нет, ну что это, это ж не хирургия». - «Хорошо, ну, давай, ты будешь у нас заведовать гемодиализом. Вот я тебе хорошую специальность предлагаю». – «Нет, только хирургия». – «Ну, какой из тебя хирург? Ну, посмотри на себя» - вот так он мне постоянно говорил.

Пока, наконец, я как-то ни встретила свою школьную подругу Олю Воробьёву. Мы с ней вместе учились. Она мне всегда повторяла: «У меня мама в Первой Градской работает, у меня мама в Первой градской работает».

А мы с Олей и в музыкальной школе вместе учились, и на коньках вместе ходили  кататься.  Я была у неё дома, как-то мельком видела маму – маленькая, неприметная такая женщина.

Я, когда её встретила, спрашиваю: «Слушай, Оль, я вот проучилась шесть лет в РГМУ, Первую Градскую, наверное,  уже знаю от и до. Где ж у тебя там мама хирург?».

Она отвечает: «У мамы фамилия-то Константинова». Я говорю: «Да ты что!».

А Оля продолжает: «Кстати, она сейчас перешла  в поликлинику Академии наук, и им нужны специалисты. Если ты хочешь, я узнаю насчет тебя», -. она знала, что я ищу место хирурга. Она узнала: да, нужны были специалисты.

И, надо же, в этот момент из 31 больницы  мне приходит приглашение, что они меня готовы взять, поскольку я к ним упорно ходила на дежурства. Они меня готовы взять пока в приёмный покой, ну а потом «поднимут» в отделение.

«Ну,  - я думаю, - как хорошо. Вот она, большая хирургия, наконец-то я добилась своего!»

Но, оказывается, нужно было пройти много всяких кордонов. Сначала меня подвели к заведующему Панциреву.

Панцирев говорит: «А почему вы решили, что мы эту шмакодявку должны взять в свой штат?»

Я говорю: «Господи, ну, почему я опять шмакодявка?» Ну, в общем, в конце концов, Панцирев дал добро.

Потом я должна была пройти ещё какие-то  собеседования кафедральные.

На меня тоже все посмотрели, все помотали головами: вроде бы, да. Но, в общем, как-то всё это затянулось, что-то я должна здесь пройти, там пройти.

Пока, наконец, один их хирург говорит: «Слушай, Катя, ты понимаешь, что ты хочешь? Ты понимаешь, куда ты идёшь? Ты понимаешь, что это будет? Ты со своей психикой». А я всегда переживала очень за больных. – «Ты понимаешь, что из тебя будет через месяц. Во-первых, я уже молчу про ночные дежурства. Ты же будешь за каждого переживать. Здесь же так нельзя, здесь не получится».

А Галина Дмитриевна говорила, что ей для работы нужен человек, который совершенно не знает флебологии. Это - была я. И я подумала: "Может, мне стоит начать действительно всё с чистого листа, узнать, что такое флебология?" И я пошла к Галине Дмитриевне.

И вот с ней работаю уже 13 лет.

Елена С.: Да, Галина Дмитриевна в своём интервью тоже вкратце рассказывала эту историю о том, как случай вас свел.

Екатерина Донская: Я настолько была поражена: я же слышала эту фамилию, когда я ещё училась в институте, потому что у нас и оперироваться кто-то хотел у неё.  Да и вообще, фамилия была на слуху. И чтоб Константинова была мамой моей приятельницы, которую я знала с детских лет! Я, конечно, была потрясена этим и очень долго не могла придти в себя. Несколько лет, наверное.

Вот так сложилась моя флебологическая карьера.

Елена С.: За 13 лет, вы, конечно, многому научились у Галины Дмитриевны. А есть у вас какие-то любимые методы лечения флебологических больных? Любите ли вы больше делать склеротерапию, или предпочитатете хирургические операции? Я слышала, что вы также владеете методами ультразвуковой диагностики. У вас есть сертификат ультразвуковика?

Екатерина Донская: Нет. Сертификата нет, но когда мы работали в поликлинике Академии наук, у нас очень доступный ультразвуковой аппарат был. Он стоял у нас в кабинете, поэтому пришлось, не то, чтобы пришлось, было интересно смотреть. Смотрели и научились.

Елена С.: А методы лечения?

Екатерина Донская: Ну, знаете, любимых – то нет методов. Ну, склеротерапию тоже люблю. Умеренно, наверное, люблю, потому что я не считаю, что это панацея, но как метод долечивания, это очень хороший метод. И как один из методов лечения атипичных форм варикозной болезни, я считаю, что он очень хороший.

Операции, да, тоже люблю операции, потому что это всегда творческий подход. Это всегда интересно

Применять, комбинировать многие методики именно для конкретного пациента.

Эхосклеротерапия. Ну, эхосклеротерапию в основном тоже применяем как метод долечивания.  У меня нет даже каких-то любимых методов.

Елена С.: А сколько у вас в неделю, в месяц, операций бывает?

Екатерина Донская: В неделю?

Елена С.: В неделю, в месяц.

Екатерина Донская: Обычно…  У меня лично? Мы же вместе с Галиной Дмитриевной за столом стоим. То она мне помогает, то я ей.

Елена С.: Операций, в которых вы участвуете.

Екатерина Донская: 10 – 12 в месяц, наверное. Это именно в такой период. В летний период практически никто не оперируется. Никто не хочет. Не потому, что мы как-то вводим запрет.

Елена С.: Жарко просто. А потом есть такое правило, я даже не знаю, когда оно возникло.

Екатерина Донская: Да да-да, что летом…

Елена С.: Даже не летом. Я слышала, что оперироваться можно только в те месяцы, в названии которых есть буква «р». А это: сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь, январь, февраль, март, апрель. Наверное, это из давних времён, когда не было современных способов борьбы с микробами.

Екатерина Донская: Микробы. Считается, что гематомы летом больше. Конечно, у нас есть опыт лечения больных и в летний период. Мне кажется, что [результат] ничем не отличается. Просто, пациентам не совсем комфортно носить бинты в жару. Но по течению, послеоперационного периода, по-моему, результат не сильно отличается.

Елена С.: Конечно, чулки компрессионные тяжело в жару носить. У меня есть опыт флебологической операции в середине июня.  А в июле я уже отправилась отдыхать.

Екатерина Донская: Вот, видите хорошо. Значит, легко достаточно всё прошло.

Елена С.: Наверное, хирург, как и художник, руку должен всё время тренировать.

Екатерина Донская: Безусловно. Вы знаете летом, когда не бывает операций, месяца два не пойдёшь в операционную, уже берёшь инструменты – всё не так: уже движения не те, тебе уже мешают эти ножницы, тебе уже мешают эти зажимы. Сразу не так.

Елена С.: Поэтому я и спрашивала, сколько вы оперируете. Хоть вы и говорите, что для женщины специальность хирург-флеболог  - это более щадящий вариант, но всё равно, это - нагрузка!

Екатерина Донская: Что вы, я считаю, вообще, что я на курорте по сравнению с тем, что было тогда в общей хирургии в 31 больнице! Это был, конечно, ужас. Здесь тоже бывают операции по 3 - 3,5 часа, когда большой объём. Тогда устаёшь, но это бывает редко.

Елена С.: Вы обе ноги оперируете сразу?

Екатерина Донская: Да, если нужно, мы обязательно сразу обе ноги делаем.

Елена С.: Вы считаете, что это оптимальный подход? Я на этот счет слышала разные мнения. Есть хирурги, которые считают, что лучше сначала одну ногу сделать, а после перерыва – другую.

Екатерина Донская: Ну, мне кажется, что это хирург больше себя щадит в этой ситуации, потому что варикозные вены на ноге – это всегда риск тромбообразования. И любая операция, она, конечно, повышает риск тромбоза. Поэтому, если мы оставляем варикозные вены на другой ноге после вот этой операции, возможно, что на другой ноге тоже будут какие-то осложнения – это, во-первых.  Во-вторых, все-таки две ноги, а один наркоз – это всегда лучше, нежели потом второй через какое-то время. А потом на другую ногу психологически достаточно сложно бывает решиться пациенту

Елена С.: А как это практически происходит? Если оперируют два врача, то один заканчивает первую ногу, а другой переходит ко второй?

Екатерина Донская: Если мы вдвоём, то быстрей получается, если мы вместе делаем. Если нам кто-то помогает третий, то тогда ещё возможно то, о чем вы говорите.

Елена С.: А какова область ваших научных интересов?

Екатерина Донская: Мне очень стыдно, но у меня нет научных интересов. Я просто пишу статьи с Галиной Дмитриевной, я ей в этом помогаю. Поскольку мы участвуем вместе в операциях и в научно-исследовательских проектах, и так далее. Но для меня написать статью – это хуже всего, хуже не-ку-да.

Елена С.: (смеётся) А диссертацию как вам написать?

Екатерина Донская: Диссертацию написать? Которую я пишу уже 8 лет (долго смеётся). Я её пишу 8 лет и поэтому мне тоже это очень не интересно. Мне было интересно набирать материал, мне было интересно его обрабатывать. Но все это наносить на бумагу… Выкладывать в плане, как должна выглядеть диссертация – тош-нот-но… Я, наверное, не научный человек, это, наверное, не моё.

Елена С.: Но вы планируете когда-нибудь эту диссертацию дописать, защитить?

Екатерина Донская: Планирую.

Елена С.: О чем ваша диссертация?

Екатерина Донская: Она будет посвящена интраоперационной склерооблитерации.  Хирургическому лечению с применением стволовой интраоперационной склерооблитерации.

Елена С.: Судя по названию, это какой-то комбинированный метод?

Екатерина Донская: Да, этот метод, который был, в принципе, достаточно новый, он был разработан где-то в 90-х годах, и в то время достаточно активно применялся.

Достаточно активно применялся, поскольку он был малотравматичный, очень подходил под хирургию одного дня, для центров амбулаторной хирургии. Достаточно косметичный был. Но в последнее время к нему очень отрицательное отношение возникло у всех, поскольку, не то, что много, а существуют неудовлетворительные результаты этого лечения, не удовлетворяющие хирургов.    Поэтому многие от него просто отказываются. Я хочу показать, что это метод, который всё-таки имеет право на существование. Единственное, к нему надо серьёзно подходить, то есть, выбирать для него пациентов соответствующих, а не делать всем подряд.

В своё время, когда мы начали пользоваться этим методом, мы, конечно, его всем подряд применяли  Мы обрадовались, что всё так хорошо, ну а потом этих пациентов в послеоперационном периоде

Елена С.: Вы – ученица Галины Дмитриевны Константиновой и её коллега. Как вам работается рядом с ней? Я подумала, что это, наверное, нелегко находиться в тени такого человека?

Екатерина Донская: Ну что вы! Мне очень комфортно с ней работать. Первый раз я это осознала, когда я осталась в поликлинике Академии наук одна работать, когда Галина Дмитриевна оттуда ушла. Мы там с ней проработали где-то лет пять. Она ушла сюда, в ЦЭЛТ, а я там осталась и где-то год работала без неё.

И вот тогда я поняла, как я много не спросила, не подсмотрела у неё, сколько не расспросила её, и так далее и тому подобное. И тогда я именно почувствовала одиночество, вот она ушла – одиночество… понимаете.

Вообще, конечно, специалистов много, но вот так вот, чтобы друг друга понимать… Конечно, я её ученица,  мы с ней говорим всегда то же, что и думаем, у нас мысли сходятся… Мне с ней очень комфортно работать, и я не считаю, что я где-то в тени. Вы, знаете, для меня наоборот, очень приятно…

Елена С.: Я-то знаю, конечно, значительно меньше, чем вы, Галину Дмитриевну. Но даже те несколько разговоров с ней позволят мне сделать вывод, что она – яркий, обаятельный человек. Но часто бывает так, что такой человек подавляет окружающих. Я ехала сюда и думала: «Каково это общаться практически ежедневно с человеком, у которого такой авторитет, такие знания, такая репутация во флебологическом мире?»

Екатерина Донская: Я не чувствую себя подавленной Галиной Дмитриевной абсолютно! И более того,  может быть, она вообще такой человек. Вы знаете, когда я с ней познакомилась, узнала её ближе, я удивилась, насколько она простой человек, без всяких амбиций. Я, когда к ней пришла, действительно, совершенно не знала флебологии, я даже не видела ни разу флебологическую операцию.

Когда она стала меня учить, я, естественно, делала много «ляпов» тогда. Она ни разу на меня голос не повысила во время операции! Она всегда со мной обращалась на равных, как  со специалистом. Поэтому, мне с ней очень комфортно и я хочу с ней долго, много лет работать.

Встречаются специалисты флебологи, с которыми на разных языках разговариваешь. А вот с Галиной Дмитриевной такого ощущения нет. Поэтому мне с ней приятно очень работать, и я с удовольствием с ней буду работать дальше!

Елена С.: У меня ещё есть к вам вопрос. Вы – известный специалист, у вас много статей. Почему вы не вступаете в Ассоциацию флебологов России?

Екатерина Донская: А что мне это даст?

Елена С.: Вы будете писать: «Екатерина Дмитриевна Донская – хирург-флеболог, член Ассоциации флебологов России».

Екатерина Донская: Я, наверное, не достаточно амбициозна для этого. Это никак на мою работу  не повлияет. Я и без этого  имею возможность участвовать в форумах, конференциях Ассоциации флебологов России. Не знаю, не задумывалась...

Елена С.: Спасибо за интервью, уважаемая Екатерина Дмитриевна.

Елена С.:

11 апреля 2008 года.